Почему расследование старых уголовных дел порой ведется спустя рукава
В Уфимском районе начинается суд над мертвым сантехником (обвиняется в убийстве 18-летней давности), показания против которого дали… двое его убийц. А в Казани впервые в истории России суд признал мужчину виновным в убийстве по запаху, оставленному много лет назад под ногтями жертвы.
Фото: Геннадий Черкасов
Генеральный прокурор РФ Игорь Краснов не раз говорил, что раскрываемость преступлений в России крайне низкая, ее надо повышать. Делать это за счет качественной работы следствия, вероятно, не очень выходит. Вот и снижаются стандарты доказывания. Прокуратура теперь утверждает, а суды рассматривают дела «давно минувших дней», которые «завернули» много-много лет назад. И успехов в этом правоохранители достигли просто сказочных.
Доказательство тому – две истории, произошедшие в Башкортостане и Татарстане.
Убийство убийцы: дело мертвого сантехника
Итак, сначала вкратце: двое убийц 36-летнего мужчины, отсидев срок, внезапно вспомнили: накануне своей смерти он якобы взял и признался им, как жестоко расправился с 60-летней женщиной в 2004 году. Мертвеца тут же сделали обвиняемым по части 1 статьи 105 УК РФ. Дело, считавшееся «висяком» почти два десятка лет, расследовали с удивительной скоростью и на днях даже передали в суд. Главные свидетели, повторюсь, – убийцы посмертно обвиняемого. Несчастная мать умершего мужчины обратилась к генеральному прокурору РФ с жалобой. Женщина считает не просто незаконным, но и кощунственным все происходящее. И с ней сложно не согласиться.
А теперь все максимально подробно.
В 2004 году в селе Михайловка Уфимского района Республики Башкортостан была убита женщина. Тело обнаружили ее родственники, когда пришли к ней в квартиру. Вызвали полицейских, те все осмотрели, обнаружили записку под дверью. Написал ее сантехник Рафаэль Колобов. Содержание примерно такое: «Приходил по вызову, никто не открыл. Оформляйте новый вызов». И там же был указан его телефон. Правоохранители сразу же позвонили Колобову, позвали в квартиру, думали – вдруг он видел убийц и поможет раскрыть преступление по «горячим следам»? Но мужчина рассказал, что в подъезде ни с кем не сталкивался, ничего подозрительного не заметил.
Рафаэль Колобов.
Следствие отрабатывало несколько версий. Под подозрение попали гастарбайтеры, которые делали забор на палисаднике женщины, и ее племянник-наркоман.
— Через год заподозрили и Колобова, — рассказывает адвокат Виталий Буркин. – В отделе полиции он написал явку с повинной. Свидетеля, некоего гастрарбайтера, нашли, он даже дал какие-то показания (правда, потом пропал, и до сих пор его не могут отыскать). Мама Колобова обратилась к юристам. И те за два месяца добились прекращения уголовного дела в отношении ее сына.
— Это было справедливо, потому что он этого преступления не совершал, — уверяет мама Любовь Галиевна. — Никаких улик против него, кроме записки, не было. Но разве убийца оставляет под дверью бумажку со своим именем и мобильным телефоном? Уголовное преследование в 2006 году было в отношении него прекращено. Ему разъяснили право на реабилитацию. После всех мучений он вернулся к нормальной жизни.
Но в 2012 году Колобова убили. Рафаэль пытался защитить от пьяных ребят знакомую девушку, больную эпилепсией (он давно дружил с ее семьей, вроде бы даже эта девушка была влюблена в него). Парни ее оскорбляли, приставали к ней. После вмешательства Рафаэля они набросились на него и забили до смерти. Суд признал их виновными, дал по 8 лет. Отсидев от полный срок, они недавно освободились. И тут случилось невероятное.
— Неожиданно ко мне домой пришел следователь, — рассказывает мать. — Он искал сына. Оказалось, решено было поднять дело об убийстве 2004-го года. Я рассказала, что сын погиб. Следователь поинтересовался, при каких обстоятельствах, и кто те люди, что совершили его убийство. Записал фамилии.
А дальше было, скорее всего, вот что: следователь нашел этих мужчин, и получил с них показания, что Колобов перед смертью признался в убийстве женщины.
Юристы настаивают: обстоятельства не способствовали тому, чтобы Колобов покаялся своим будущим убийцам. Они не были ни друзьями, ни приятелями.
— Если бы он им такое сказал, то они бы наверняка на суде сообщили это в надежде на смягчение срока, — подхватывает мать. — Ведь одно дело, когда просто забили по пьяни, а второе — когда убили того, кто сам является убийцей, и этим еще похвалялся. Но я была на суде. Ничего подобного они не говорили. Не было там ни слова про то, что мой сын плохой человек или кого-то обидел. Рафаэль с 15 лет работал сантехником, он был совершенно безобидным. Вот это звучало на суде.
Осенью 2021 года уголовное дело по факту смерти женщины в селе Михайловка было возобновлено, несмотря на то, что срок давности привлечения к уголовной ответственности (15 лет) истек.
— Согласно статье 214.1 УПК РФ вопрос о возобновлении дела в таком случае должен решаться только судом, — говорит адвокат. — Родным не известно, обращалось ли следствие в суд с заявлением. Их никто не уведомил. Несмотря на все это, прокурор Уфимского района РБ 29 ноября 2021 года утвердил обвинительное заключение и направил уголовное дело в Уфимский районный суд.
Есть ли нюх у Фемиды: дело Алмаза Бурганова
Обратить внимание на историю, произошедшую в Казани, мне посоветовала бывшая судья Конституционного суда России Тамара Морщакова. Интересный момент: адвокат осужденного Эдуард Иванов — абсолютно незрячий. Он смог получить юридическое образование, научился использовать программы озвучивания текстов и т.д, и ведет даже не юридическое сопровождение, а, по сути, полноценные расследования дел, которые к нему попали. Но эта история не о нем (хотя он, несомненно, заслуживает отдельного рассказа), а о том, как верную службу следствию несут научно-технический прогресс и четвероногие друзья человека.
Алмаз Бурганов.
И снова сначала вкратце: впервые в истории России суд признал мужчину виновным в убийстве по… запаху, оставленному под ногтями жертвы много лет назад. Удивительно даже не то, что запах сохранился в течение столь длительного времени, а то, что собаки его учуяли и сразу определили преступника. Это запаховое ноу-хау, как считают следователи, позволит «раскрывать» (хочется взять это слово именно в кавычки) любые преступления прошлых лет. Некоторые биологи и кинологи в такие фокусы не верят, а юристы и вовсе считают их опасными. Созданный прецедент, по их мнению, позволит расправляться с неугодными, сажая их в тюрьму на основании «прошлогодних запахов».
А теперь детали.
8 июля 2012 года 24-летняя красавица Дина Фагмиева стояла на остановке села Большая Атня Республики Татарстан. Она ждала рейсовый автобус, чтобы добраться на нем домой. К остановке подъехал автомобиль, девушка недолго поговорила с водителем и спокойно села в машину. Больше никто ее живой не видел. Тело девушки нашли в лесополосе около трассы. Следствие пришло к выводу, что перед убийством преступник ее изнасиловал и переехал автомобилем.
Следствие трясло всю округу, взяли биологические пробы у 1300 мужчин. В их числе был однокурсник Дины Алмаз Бурганов, который жил в соседнем районе. Он совсем недавно женился, открыл магазинчик в деревне, и у него была машина, похожая на ту, что оказалась на камерах видеонаблюдения остановки.
Но к Бурганову вскоре вопросы отпали, и вот почему. Выяснилось, что биологическая жидкость (сперма), найденная на теле жертвы, ему не принадлежит. Ни на каких предметах одежды девушки не было следов его ДНК. К тому же у него оказалось алиби: в день убийства поехал в Казань, где сначала сдал баранину на реализацию, а потом заскочил в филиал банка сделать очередной платеж по кредиту. Квитанция из банка подтвердила, что в момент убийства он был в 1,5 часах езды от места преступления. Домой он, по показаниям родных, вернулся спокойный и доброжелательный, как всегда. После того, как вернулся, занимался домашними делами и машиной (вещи свои не стирал и не прятал, как это сделал бы убийца).
Как бы то ни было, Алмаза тогда не привлекли. Убийцу Дины так и не нашли, дело осталось в числе «висяков». И вот спустя много лет неожиданно парня арестовали, поместили в ИВС. А дальше случилось удивительное: Алмаз почему-то решил излить душу сокамернику (вам это ничего не напоминает?)
Из показаний этого соседа следует: Алмаз рассказал, что обвиняется в убийстве девушки, но не хочет признавать преступление, поскольку ему может быть назначено вплоть до пожизненного лишения свободы. Алмаз якобы попросил совета у сокамерника, как себя лучше вести на следствии, раскрыл некоторые детали совершенного убийства. Цитирую: «Алмаз пояснил, что ранее учился вместе с потерпевшей. В день совершения преступления она села к нему в машину. В пути у них возник конфликт, так как Алмаз хотел склонить девушку к половому акту. Девушка испугалась и выпрыгнула из машины, Алмаз переехал ей ногу задним колесом. Бурганов испугался, что потерпевшая обратится в правоохранительные органы, и решил её убить. Далее Алмаз оттащил девушку и задушил, оставив тело на месте убийства. Её личные вещи он выкинул в другом месте».
Видимо, следствие понимало, что свидетельства «наседки» (так называют сокамерников, которых подсаживают к заключенным) могут быть неубедительны. И тогда оно прибегнуло к помощи экспертов, да не простых, а тех, что исследуют запахи. Какие, спросите вы, запахи можно анализировать спустя почти 10 лет? В случаи с Алмазом это были запахи срезов ногтей убитой.
— Экспертиза состояла из двух этапов, — рассказывает Эдуард Иванов. — Химический, заключавшийся в применения приборов и реактивов (тонкослойная хроматография) и биологический, состоявший в использовании собак-анализаторов. Мы не нашли ответов на многие вопросы. В каких условиях хранились столько лет срезы ногтей и почему они за это время не испортились? Кто гарантирует, что это именно те самые ногти? Откуда взялись пять собак, которые якобы распознали запах, выделенный из этих ногтей? Почему нет фото- и видеофиксации процесса? Вообще мы можем допустить, что все это некий революционный процесс в криминалистике, но почему тогда он такой почти секретный, что даже адвокатам не разглашают все детали? А предлагают, по сути, поверить на слово? Мы не поверили, и у нас есть заключение независимого эксперта, который сомневается в самой возможности определить запах спустя столько времени.
А вот цитата из независимого заключения: «Даже в герметично закрытых емкостях в условиях длительного (более года) хранения постепенно меняется состав веществ, образующих запаховые следы человека. Причина этого – в жизнедеятельности микрофлоры, присутствующей в воздухе и на следовоспринимающих объектах, попадающей на них при контакте с человеком-следообразователем. Из-за разрушения бактериями и плесенью веществ, определяющих характерный запах индивида, состав хранящегося запахового следа может существенно измениться с течением времени и стать непригодным для идентификации человека.
Алмаз Бурганов.
При благоприятных для развития микрофлоры условиях (повышенные влажность и температура) необратимые изменения запаховых следов могут произойти уже через сутки после изъятия (например, в ольфакторной пробе, собранной с влажного предмета на хлопчатобумажную салфетку)…
Заключение: хранившиеся в течение 8 лет вещественные доказательства, а именно срезы ногтевых пластин и блузка потерпевшей не могут быть годными для ольфакторной или аналитической экспертизы, кроме ДНК экспертизы следов на блузке».
Алмаз очень рассчитывал на суд присяжных, но это не помогло: их вердикт был обвинительным. Интересный момент: в резолютивной части приговора Верховный Суд Республики Татарстан раз и навсегда лишает Алмаза возможности когда-либо в будущем доказать свою невиновность. Цитирую: «Вещественные доказательства, хранящиеся в камере хранения вещественных доказательств СУ СК России по Республике Татарстан: ватный тампон с содержимым влагалища, срезы ногтевых пластин уничтожить».
Меж тем статистика показывает: раскрываемость убийств в Татарстане достигла 98 процентов.
Количество против качества
Безусловно, раскрытие и расследование преступлений прошлых лет – важная, ответственная и социально значимая работа. Но то внимание, которое в последнее время уделяют этому аспекту правоохранительные органы, лично мне кажется не совсем оправданным.
— Во-первых, всегда считалось, что задача следователя – расследовать «живые» дела и направлять их в суд, а расследование «висяков» поручалось либо наименее опытным, либо самым неквалифицированным или ленивым сотрудникам, — говорит бывший следователь по особо важным делам СКР Андрей Гривцов. — Сейчас же, как я понимаю, задачу расследования «живых» дел никто не снимает, и при этом создаются целые отделы по расследованию преступлений прошлых лет. Это значит, что меньше сотрудников будет задействовано на живой работе.
Во-вторых, из того, что мне доводилось видеть, «раскрываются» дела о преступлениях прошлых лет не за счет каких-то грамотных тактических приемов или новых криминалистических методик, а через признательные показания или показания одного так называемого очевидца, который вдруг такие показания спустя много лет начинает давать. Это свидетельствует об одном: снижении стандартов доказывания по уголовным делам. Дела, которые 10-15 лет было невозможно направить в суд при том же объеме доказательств, в настоящее время беспроблемно для стороны обвинения заканчиваются обвинительными приговорами.
Как обычно раскрываются дела об особо тяжких преступлениях? Либо по горячим следам, либо через технические средства: записи с камер наружного наблюдения, прослушивание телефонных переговоров, детализации телефонных соединений. Очевидно, что по делам о преступлениях прошлых лет все это не работает. Остается «работа» с потенциальными подозреваемыми и свидетелями, которые в результате вдруг спустя много лет меняют показания и «вспоминают» важные для предъявления обвинения сведения. Насколько эти показания объективны, вопрос.
— Думаю, основных причин для активизации работы по делам о преступлениях прошлых лет две, — продолжает Гривцов. — Первая — желание продемонстрировать позитивные результаты работы (прошлое руководство правоохранительного органа не смогло раскрыть, а вот мы добились успеха). Вторая — статистика раскрываемости тяжких и особо тяжких преступлений, которая всегда для правоохранительных органов была в приоритете, возводя раскрытие в абсолютно положительный показатель. В общем, вопросов к той работе, которая ведется, много и то, как она ведется, мне не очень нравится.
Не нравится все это не только ему. В следственных органах на смену одним начальникам приходят новые, и они пытаются доказать: предшественники работали плохо. Ну а вы, господа следователи, разве стали лучше работать, если вам приходится делать свидетелями против человека его убийц и сокамерников?
