Фото: Валерий Матыцин/ТАСС
«Кровавый бизнес». Так называют производство и торговлю оружием. И если общество признаёт необходимость вооружать армию, флот, внутренние войска, то о том, допустимо ли иметь «стволы» на руках частным лицам, и на каких условиях, ведутся жаркие споры.
Масла в огонь подлили трагические события в Казани. 19-летний Ильназ Галявиев, имевший официально зарегистрированное ружье Hatsan Escort турецкого производства, открыл в городской гимназии стрельбу по детям и учителям. 11 человек погибли, 23 — получили ранения. После этого инцидента Владимир Путин поручил Росгвардии ужесточить правила оборота гражданского оружия. Вскоре на совещании президента с правительством глава Росгвардии Виктор Золотов предложил изменения в закон об оружии. Поправки были одобрены Госдумой и Советом Федерации. А теперь под ними поставил подпись и президент
Союз оружейников России бьет тревогу: потери оружейной отрасли от принятия поправок к закону «Об оружии» составят 5 млрд руб. в год. Отрасль готовится к сокращению производства и массовым увольнениям. Перед глазами встает картина: представители оружейного бизнеса, стоя на коленях перед Спасскими воротами, бьют челом, а президент мольбам не внемлет.
— Путин давал поручение Росгвардии поправки подготовить. Главный лоббист — Золотов. Надеяться, что президент вдруг резко изменит свои намерения, было, мягко говоря, странно, — объясняет юрист МРОО «Комитет против пыток» Пётр Хромов.
— Единственно, на что тут можно было напирать, так это на то, что поправки существенно дорабатывались между первым и вторым чтением, там появилось много дополнительных ограничений, в частности, ряд видов оружия из гладкоствольного переводится в нарезное и другие моменты есть.
— Оценить ущерб, который принятые поправки нанесут отечественным оружейникам, мне трудно. А вот с точки зрения наведения порядка в этом вопросе, я считаю, они очень нужны, — убежден Василий Верещак, ветеран спецслужб. — ЧП с применением огнестрельного оружия, конечно, же, вынуждают реагировать на происходящее, так что я — за ужесточение регламента приобретения оружия.
С другой стороны, в любом законотворчестве главное — не новые драконовские меры, а исполнение того, что уже прописано в законе. Мы сильно страдаем зачастую не от плохих законов или от их отсутствия, а от того, что те, которые есть, не исполняются по разным причинам. А мы все жесткость наращиваем. Я бы большее внимание обращал то, чтобы уже принятый закон исполнялся
«СП»: — У вас самого наверняка есть огнестрельное оружие.
— Директор ФСБ наградил меня снайперской винтовкой. Это наградное оружие, но ствол нарезной, убойная — на километр.
Я законопослушный человек, купил как положено сейф. Еще у меня есть охотничье ружье, хоть я и не охотник… В общем, я проходил и освидетельствование, и перерегистрацию, все как положено.
Но видел, что зачастую это происходит формально. Я же не заявлял во всеуслышанье, что я полковник ФСБ, ветеран «Альфы», а стоял в очередях как все. Заходил к врачам. И видел, как формально все проходит. Я на это напираю: нужно добиться, чтобы неукоснительно исполняли все требования закона. И я, конечно, за жесткость.
«СП»: — А что бы вы ужесточили?
— Тут нет одного метода, который решил бы все проблемы, подход должен быть комплексный. Сейчас как: зашел к врачу не пьяный, не выругался нецензурно — значит, с психикой все нормально, заплатите деньги и идите. Я же видел это формальное отношение. Вот его и надо изживать на всех этапах: регистрационном, медицинском и так далее, это — первое.
Второе — я согласен с тем, что и возраст надо увеличить, и к тем, кто не был законопослушным, нужно особое внимание.
Если в первом акте на стене висит ружье, в последнем оно обязательно выстрелит. Это закон драматургии. Для того, чтобы он работал только на театральных подмостках, а не в реальной жизни, и нужны поправки, считает психолог Мария Домарёва.
— Полагаю, что поправки способны снизить возможность покупки оружия людьми, склонными к асоциальному поведению, или безответственными гражданами.
Например, отказы из-за судимости (при тяжком или особо тяжком преступлении, при умышленном преступлении средней тяжести), и управления транспортным средством в нетрезвом виде — абсолютно обоснованы.
Категорически нельзя допускать, чтобы алкоголики или наркоманы имели доступ к оружию. Таким гражданам требуется социализация, а не самоутверждение за счет агрессии.
Разумным считаю и новые правила хранения, поскольку некоторые трагедии в стране случались именно из-за ненадлежащего хранения оружия родителями, что приводило к беде.
Повышение возраста для покупки гражданского оружия с 18 лет до 21 года вряд ли минимизируют проблему. На мой взгляд, к этой возрастной категории больше подойдет пристальный контроль со стороны психологов и полиции для определения степени ответственности, адекватности и зрелости человека, желающего приобрести оружие.
Ведь как показывает американский опыт более лояльного законодательства, одной культуры владения оружием — недостаточно.
