О будущем рассказали через прошлое: настало время обниматься и уклоняться от объятий
В Екатеринбурге стартовал самый крупный арт-смотр России, который, кажется, вернул ощущения доковидной эпохи и подарил забытое чувство единения. Два года назад Уральская биеннале стала последним большим событием для региона перед началом локдауна, а теперь охватила еще большую территорию, чем прежде: только в Екатеринбурге задействовано семь площадок, не считая улиц и фасадов.
Летающий водолаз
Фото: Мария Москвичева
Всего в биеннале участвует девять городов. Приглашенные немецко-турецкие кураторы заглянуть в будущее через прошлое. Каким оно видится сегодня и при чем тут летающий водолаз, тюрьма-матрешка, рукотворная паутина и пати в дыму, разбирался «МК».
6-я Международная Уральская биеннале вновь оказалась пророческой. Темой предыдущего смотра стало бессмертие, а вскоре после завершения проекта, который традиционно проходит до декабря, началась пандемия — и вопросы жизни и смерти превратились из философских материй в реальность, в лицо которым мы смотрели каждый день.
Еще до начала «новой эпохи» была определена тема шестой биеннале и снова точное попадание: ветхозаветная цитата «Время обнимать и уклоняться от объятий» как нельзя кстати подходит для анализа ощущений от ковидного (постковидного?) времени. В конце строки так хочется поставить знак вопроса, ведь во время локдауна все соскучились по реальному общению, тактильности, живому взаимодействию, но условия сего дня диктуют правила осторожности и погружают в виртуальный мир.
Основной проект 6-й Уральской биеннале, главными точками которой стали четыре немузейные территории (завод, кинотеатр, почтамт и цирк), пытается дать нам ответ. Какое же время сегодня: стоит ли давать волю чувствам или можно жить «под куполом»?
Рефреном арт-блокбастера стал роман Евгения Замятина «Мы»: ссылки на него, его героев и идеи публика найдет на всех площадках основного проекта биеннале. Но это не линейнные цитаты, они вплетаются в общий контекст повествования о новом времени, давая подсказки и связывая все части сложносочиненного сюжета.
Не случайно экспозиция на оптико-механическом заводе начинается с «Опасной работы» Шейлы Камерич. Художница родом из Боснии и Герцеговины с 2010 года вязала крючком ажурные скатерти. Только в отличие от привычных ручных изделий эти занимают несколько метров в диаметре, превращаясь в паутину, в которую ненароком может угодить зритель.
«Скатерть» покрывает пол обновленного стерильного помещения завода, где рядом с выставкой кипит обычная работа: в том же цеху «живут» машины, их гул отдаленно слышится в пространстве. Перед нами конфликт – ручного и механизированного труда, традиционного и современного, лаконичного «белого куба», который напоминает цех, и уютной домашней атмосферы, о которой напоминает этот масштабный «аксессуар». И в то же время вязание – способ медитации, который помог Шейле пережить травму от самой ожесточенной (после Второй мировой) войны, когда все боролись против всех (конфликт между Боснией и Герцеговиной начался, когда ей было 16 лет).
Работа, начатая за годы до пандемии, сегодня зазвучала другими, замятинскими, смыслами. Паутины художницы встречаются в разных пространствах основного проекта, становясь сквозной метафорой выставки. Здесь уместно вспомнить цитату из романа: «Я весь — как в паутине, и паутина на глазах, нет сил встать… Все-таки встал…». Эту фразу главный герой утопического мира, живущего по четким правилам и расписанию под зеленым куполом, записывает после нарушения всех законов своего общества «нумеров»: когда он поддается страсти в объятьях I, теряя разум и заболевая – у него появляется душа…
На заводе зритель находит произведения, которые включают разные ощущения и чувства, и все они построены на контрастах и конфликтах, которые нужно как-то примирить и уравновесить в себе. Одна из работ немецкого художника Клеменса фон Ведемейера сталкивает в виртуальном космосе памятники эпохи советского тоталитаризма и цифровое пространство будущего. Надев VR-очки, мы видим бесконечность, Млечный путь, звезды окружают со всех сторон, а между ними открыто окно, как на экране компьютера. В него можно зайти и оказаться в мастерской белорусского скульптора Заира Азгура (1908-1995) и увидеть бюсты Маркса, Ленина и Сталина, аккуратно расставленные на стеллажах. Как выйти из капсулы времени и возможно ли это вообще? – задается вопросом автор.
Путешествие в VR-очках в мастерскую с бюстами Ленина и Сталина
Фото: Мария Москвичева
Выходу из пространства несвободы посвящена и работа турецкой художницы Хале Тенгер. Зритель попадает в изолированную зону за забором с колючей проволокой, а потом заходит в тесную охранную будку. Стены каморки украшают потускневшие постеры с милыми пейзажами, на крашеном столе стоят чай с куском сахара на блюдечке и радио, откуда звучат только разрешенные песни.
Тенгер напоминает о времени, когда в Турции действовал ряд серьезных ограничений, и то время закончилось политическим переворотом. Тотальная инсталляция о тоталитарности, перекликающаяся с работами Ильи Кабакова, построена по принципу матрешки: когда из одного пространства ограничений мы попадаем в еще более замкнутые условия. И здесь важны ощущения, которые испытываешь, покидая территорию за колючей проволокой, чувство освобождения. К свободе и несвободе привыкают постепенно, но если привычка образовалась (или была воспитана с рождения, как у героев Замятина), то как понять – какие ограничения оправданны, а какие надуманны, какие рефлексы не противоречат собственной природе?
Работа Хале Тенгер
Фото: Мария Москвичева
Помимо обращения к реальным тоталитарным системам прошлого есть на выставке и попытки заглянуть в будущее. По цеху курсирует робот, геометрические формы которого отсылают к супрематическим идеям Малевича. Вместо «головы» у RDD (это одновременно и название работы и группы авторов – художников и ученых из Германии) динамик, который вращается вокруг своей оси и «поет» странные механические песни.
Будущее, так или иначе, строится из кирпичей прошлого. Так и в инсталляции «Не прикасайся, пока горячо» Елены Поповой, которая строит из металлических балок и камней модель технополиса, похожего на сад камней.
Уроженка закрытого городка Озерска в Челябинской области, ныне живущая в Великобритании, напоминает о возрасте этих глыб, используемых в атомной промышленности, – многие из них старше человечества. Напоминает о Хиросиме и Нагасаки, о деятельности человека, вызвавшего необратимые последствия для экологии. И предлагает остановиться, задуматься и помедитировать в саду многословных камней.
Каким может быть наше будущее, если мы будем двигаться по заданной траектории? Этот вопрос ставит и бразильская художница Мария Тереза Алвес, которая собрала на Урале куски старинных наличников и обломки деревьев и создала из них свою версию Шигинского идола – самой древней деревянной скульптуры в мире возрастом 12 тысяч лет, которая была найдена на Урале в позапрошлом веке. А какие памятники сохранятся спустя еще 12 тысяч лет? – вопрошает она.
Завод стал философской платформой Уральской биеннале. Дискуссионной же стал кинотеатр «Салют». Здесь планируется провести 152 события в рамках публичной программы, которая будет идти до начала декабря. Здесь же можно найти продолжение размышлений по мотивам антиутопии Замятина – в основном это видео-арт (что логично для этого места), где ставятся вопросы об ограниченности человеческих знаний, о времени потерянного поколения, о языковых, исторических и политико-географических конструкциях, определяющих наше представление о мире и о том, какие ошибки мы совершаем, опираясь на них.
Следующая площадка – Главпочтамт. Его фасад украсила блестящая надпись: «Во все завтра зпт в которые мы предпочитаем не верить тчк». Это телеграмма, которую кураторы основного проекта Чала Илэке, Ассаф Киммель и Аднан Йылдыз вместе с комиссаром биеннале Алисой Прудниковой отправляют в будущее.
Не случайно цветом биеннале выбран розовый цвет (в этом оттенке не только афиши, но и фонарики, украсившие главную улицу города) – нежный тон программирует «завтра» на позитив. Главпочтамт посвящен одному из главных персонажей романа Замятина «Мы» – I-330, которая верит в идеи свободы и революции. Впрочем, по факту площадка становится игровой зоной, где можно отправить письмо в будущее (его обещают доставить по любому адресу, хоть на Марс, через сто лет) или заговорить камень на желания, запечатать, как встарь, воском и тоже отослать по «адресу небытия».
Четвертая площадка – Цирк. Она самая зрелищная и спорная. За несколько месяцев до открытия вокруг нее возник скандал: художница из Нижнего Тагила Алиса Горшенина обвинила биеннале в негуманности и отказалась участвовать в выставке. Организаторам пришлось объяснять, что, напротив, они предлагают альтернативное использование цирковой арены – для показа современного искусства. В день открытия можно было наглядно представить эту альтернативу.
На входе публику встречал водолаз, подвешенный в воздухе. Вокруг него кружили мыльные пузыри, и казалось, что все мы рыбки в аквариуме, что стало очередной отсылкой к Замятину. В самом цирке состоялось шесть перформансов, каждый из которых стал одним из актов единой пьесы о взаимодействии.
Спектакль начался в фойе, где перформеры превратились в животных и стали общаться друг с другом на языке жестов, медленно принимая разные странные позы, а иногда совершая резкие движения в стиле кунг-фу. Каждый желающий мог к ним присоединиться – стать живой скульптурой и включиться в общение, которое, впрочем, больше напоминало противостояние, нежели диалог. Борьба за превосходство – часть человеческой природы, как и животной, напомнили нам.
Второй акт, напротив, напомнил о том, как важны для нас прикосновения, нежность, тактильность. «Человеку нужен человек» – прозвучала фраза из еще одного фантастического романа «Солярис» Станислава Лема из уст перформера, который размышлял о взаимодействии, лежа босиком на цирковой арене.
Он словно находился в аквариуме – в вакууме, где мы, зрители, снова превратились в немых рыбок или пузырьки воздуха. Герой мучился одиночеством, пока занавес не открылся. За ним появились музыканты, которые играли на воображаемых инструментах. А когда оркестр исчез, в зрительном зале возник мужчина, сидевший как истукан, и на него с неба – в прямом смысле слова – снизошла любовь (здесь опять же отсылка к герою романа «Мы» – математику, который изменил законам логики ради прекрасной дамы). Акробатка сначала кружила над неподвижным мужчиной, исполняя фантастический парящий танец, а потом герой ожил, и они вместе улетели ввысь в воздушном вальсе.
Третий акт был посвящен взаимодействию человека и животного. На экране показали отрывки из видео Штефан Каеги, фиксирующего контакт с осьминогом. Главного героя эксперимента художница спасла, забрав с рыбного рынка, и постепенно подружилась с ним. Осьминог в аквариуме пускал в женщину струи воды, и она отвечала ему тем же, таким образом и происходил их диалог.
Четвертым актом стала антреприза дирижера, который превратил ее участников в инструменты и рассказал об особенностях взаимодействия музыки и цирковых артистов. В пятой части публике предстояло отведать необычные съедобные инсталляции: арт-объекты на глазах превращались в разные экзотические блюда (например икру щуки в сметане на капустном листе).
Шестой, финальный арт состоялся в манеже. Сначала три артиста цирка танцевали в парах с летающими колонками, из которых звучала энергичная музыка. А после небольшой паузы сцена заполнилась туманом, в котором возникли танцовщицы. Их первые угловатые движения напомнили о стартовом перформансе противостояния, происходившем в фойе, но потом девушки расслабились и начали двигаться как на обычный дискотеке, увлекая в танец всех присутствовавших.
Финал открытия — в тумане
Фото: Мария Москвичева
Участники действа почти не видели друг друга в тумане, зато чувствовали коллективную энергию движения, общались друг с другом на языке тела. Такая развязка и явилась ответом на множество поставленных философских вопросов: будущее все равно останется в дымке, его не предсказать, но здесь и сейчас мы понимаем, что законы логики не работают без живых эмоций и реального диалога, на каком бы языке он ни происходил.
Источник: mk.ru
