Нашли утерянные пьесы Тэффи и Ходасевича
В мемориальной квартире Андрея Белого на Арбате состоялась виртуальная лекция, посвящённая кабаре Серебряного века. Заслуженный профессор Сорбонны Нора Букс рассказала об уникальных пьесках начала двадцатого века, многие из которых считались утраченными, и которые ей удалось обнаружить и опубликовать. Что же из себя представляли кабаретные представления эпохи поэтического расцвета, чем пытались удивить Мейерхольд, Кугель и Балиев, и как Дон Банко стал предшественником Джорджа Оруэлла, узнал корреспондент «МК».
Свой рассказ о кабаре Серебряного века Нора Букс начинает с декабря 1908 года. Именно тогда в новом театральном клубе на Литейном открываются сразу два кабаре. Первое создаёт Всеволод Мейерхольд, а второе – актриса Зинаида Холмская и её гражданский муж, знаменитый критик Александр Кугель. Ещё в 1905 году он определял кабаре как некий маленький театр, где всё изыскано. Это место, где играют то, что «не годится для большой толпы». Нора Букс подчёркивает, что русское кабаре было создано как новаторский, элитарный театр.
Интересно, что Кугель и Мейерхольд подали свои проекты кабаре одновременно, и руководство театрального клуба решило дать возможность и тому, и другому поставить свои спектакли и дать публике решить, какое же кабаре предпочтительнее.
— Эти два кабаре – две ипостаси возможного кабаретного театра, – объясняет Нора Букс. – Первый театр «Лукоморье», который создал Мейерхольд – образец режиссёрского кабаре, где акцент делался не столько на тексте, сколько на его прочтении, на поиске сценического языка. Мейерхольд стремился освободиться от литературности. В его программе была только одна пьеса – «Петрушка» Петра Потёмкина – такой пародийный лубок.
Публика не оценила эксперименты Мейерхольда, и его кабаре провались, уступив кабаре Кугеля и Холмской – «Кривое зеркало». В нём, отмечает Букс, акцент делался на текст, на пьесы, которые специально создавались для этой новой сцены. Такую пьесу написала и великая Надежда Тэффи. До последнего времени её текст считался утраченным, но Букс удалось его обнаружить. Всё дело в том, что её искали под другим названием. Изначально пьеса называлась «Круг любви, или история одного яблока», но рецензенты озаглавили её «Любовь в веках». Потом это название повторил в своих мемуарах Кугель. Оказалось, что пьеса подшита вместе с текстами первой программы «Кривого зеркала».
— Её содержание отражает пять фаз развития искусства любовного самовыражения, –рассказывает о пьесе Теффи Нора Букс. – Пять эволюционных этапов дискурса любви: от обезьян, тоскующих о слове, до средневекового рыцарского романа, затем кокетливого маньеризма восемнадцатого века, символизма и, наконец, возвращение к этому веку обезьян.
По словам Букс, Кугель строил свой театр, исходя из концепции миниатюры. Из пьесы удаляли ненужные описания, подробные излияния чувств. Сюжет был максимально сгущённым, динамичным и смешным. Под миниатюрой подразумевались образцы самых разных жанров. Одновременно требовался иной актёр: более пластичный, обладающий вокальными данными. Менялось и понятие времени. Пьеса должна была быть максимально короткой.
Букс приводит в пример легендарный театр Никиты Балиева «Летучая мышь», пьесы в котором не длились более пяти-шести минут, а программа состояла из пятнадцати номеров. «Летучая мышь» родилась в 1912 году из театрального клуба и капустников. Балиев пытался подражать «Кривому зеркалу», которое создавало пародии на пьесы, идущие на сцене известных театров. Он даже сам написал пародию на пьесу Леонида Андреева «Екатерина Ивановна». Потом Балиев начал ставить короткие сценки, прибегая к приёму оживления. Оживали старые табакерки, изображения на картинах, а марширующие оловянные солдатики с большим успехом шли в Париже, когда «Летучая мышь» оказалась в эмиграции.
Балиев приглашает к сотрудничеству поэта и прозаика Бориса Садовского с просьбой переделывать произведения классической литературы. Он переделал массу текстов, но, как замечает Букс, точное число переделок Садовского трудно восстановить, поскольку Балиев никогда не писал на афишах имён своих авторов. Известно, что Садовской превратил в оперетку пушкинского «Графа Нулина», преобразил гоголевскую «Шинель», «Менуэт» Мопассана и ещё массу шедевров словесности. Балиев заказывал и дописывание финалов к великим произведениям. Например, «Что сделалось с Онегиным двадцать пять лет спустя» или «На другой день после финала “Ревизора”». Шли и пьесы самого Садовского, такие как «Вечер у Жуковского» или «Репетилов в Петербурге». Писал он и тексты для исторических картинок. Например, «Концерт в Мальмезоне», где перед зрителем появлялся Наполеон и Жозефина.
Сотрудничал с «Летучей мышью» и Владислав Ходасевич, написавший пьесу в стихах «Любовь в веках». Она тоже считалась утраченной, но Букс нашла её в петербургской театральной библиотеке. Обнаружила она и пьесу «Утопия» Давида Гликмана, писавшего под псевдонимом Дух Банко. Это история об обществе будущего, достигшего технического прогресса, но подчинённого власти незримого Совета. Такое «равенство» ведёт к полному рабству людей.
— Человек может поменять свой глаз, заменить свою печень, но не может вырваться из этого круга контроля, – говорит Нора Букс. – Такой претекст Замятина и Оруэлла на кабаретной сцене, уникальный в своём роде.
Кабаре перемалывало текст и выявляло в нём новые художественные возможности. Театры делали ставку на дилетантов. Конечно, там были и звёзды, и известные литераторы, но очень приветствовался приход новых людей, не связанных канонами, не подчинённых традициям, которые способны с этими традициями порвать. Кугель это поощрял. Вот почему один из самых блестящих драматургов «Кривого зеркала» – Гейер – был бухгалтером, Чуж-Чуженин, написавший около восьмидесяти пьес для кабаре, профессором права, Мазуркевич – присяжным поверенным. Даже знаменитый Николай Евреинов, который в 1910 году стал режиссёром «Кривого зеркала», тоже был правоведом.
Букс рассказывает ещё о двух дилетантах в кабаре – Николае Смирнове и Сергее Щербакове. Это были два молодых человека, студента. Один учился на юриста, другой на химика. Они прислали свою пьесу Кугелю. Ему очень пьеса понравилось, и он взял их в театр. Симрнов и Щербаков много писали для «Кривого зеркала», но самая примечательная пьеска, считает Букс, – это пародия на футуристический спектакль под названием «“Колбаса из бабочек или запендю”. Глядилище в одном действии с интерфиозом. Участвуют в этом глядилище: Автор, Объяснитель, Мысляк, Раскоряк, Обезгруденная женская и Катарр».
— Заканчивается пьеса тем, что автор выходит на авансцену с бутылкой бензина и зажигалкой, – рассказывает Нора Букс. – Он должен сжечь театр, в котором сидят зрители и объявляет: «Сейчас начнётся интерфиоз – апофеоз между действиями. Театр будет облит бензином и подожжён с пяти точек зрения. Партер приведётся во вращательные движения в горизонтальной плоскости и в колебательное в вертикальной. Всем зрякам предлагаю занять места или на облаках, или в медной сетке. По желанию сетку сейчас натянут под потолком, по ней пустят электрический ток. Кто попадёт на облако, должен смотреть оттуда стоя. Вот так. Зрякам, находящимся в сетке, предлагаю лечь на пошлые животы. Интерфиоз начинается».
Эти и другие уникальные произведения, всего их семьдесят пьес, Нора Букс собрала в книге «Театральные миниатюры Серебряного века». Первый театр в Петербурге, который вынес в название слово «миниатюра», был Троицкий театр. Он открылся 17 ноября 1911 года. Его создателем и владельцем был Александр Фокин – брат знаменитого хореографа Михаила Фокина.
— Он задумал театр нового типа – объясняет Нора Букс. – Развлекательный театр, ориентированный на широкий зрительский круг. При этом никаких эстетических уступок массам Фокин делать не собирался. Демократизация этого театра сводилась к чисто формальным изменениям. А именно: были введены сеансы, как в кинотеатре. Это был не один спектакль, а три в течение вечера. Можно было войти в середине этого сеанса или досмотреть сеанс, который вы пропустили, можно было не снимать верхнего платья, что позволялось только в церкви.
Более того, в антрактах показывались видовые картины, что тоже сближало Троицкий театр миниатюр с кинотеатром. Действительно, в этот театр пошла публика другого типа. Пьески были в основном музыкальные, широко практиковалась водевильная интрига, стилизация всевозможных фольклорных форм. Большим мастером этого направления был Чуж-Чуженин. Под этим псевдонимом скрывался Николай Фалеев – политический деятель, военный юрист, профессор права, который писал пьески для кабаре. Одна из этих пьесок, «Король, дама, валет», по словам Букс, является претекстом для одноимённого романа Владимира Набокова.
Ещё одно имя, связанное с Троицким театром, – Виктор Раппапорт. Первая пьеса, которую он предложил, называлась «Старинная пословица вовек не сносится». Действующими лицами в ней были всевозможные пословицы. Сюжет заключался в том, что в сказочном царстве царя Разумея собираются все его дети, его пословицы. Оказывается, что все они прохвосты. «Ври, да не завирайся – адвокат», «Не пойман – не вор» – финансист, «Не обманешь, не продашь» — торговец, «Век живи – век учись» – педант-учитель.
Оригинальность замысла соблазнила публику, и пьеска очень понравилась. Каждые две недели на афишах появлялись новые пьесы Раппапорта. Настоящим триумфом стала опера-фантазия, которую он написал в соавторстве с режиссёром театра Надеждиным, – «Иванов Павел».
— Эта пьеса – современный вариант «Недоросля», – говорит Нора Букс. – Герой – гимназист, который должен сдавать экзамены – лентяй, не подготовлен ни по одному предмету. Ему снится страшный сон, где он вынужден отвечать перед разными педагогами. Музыка этой оперы, как тогда говорили, лоскутная. Она была составлена из разных музыкальных отрывков, из набора разных мелодий: от городских песенок до маленьких арий. К концу первого года она исполнилась триста восемьдесят семь раз.
Вдохновлённый таким успехом, Раппапорт написал ещё две оперы об Иванове Павле – «После театра» и «Иванов Павел-анархист». Примечательно содержание последней. На сей раз сон снится директору. Ему являются гимназисты для расправы. Отныне недоучки представляют собой власть. Они упраздняют учебную программу и утверждают свою, где главным предметом становится футбол.
— Пьеса представляла собой пародию с сильным политическим привкусом, – объясняет исследовательница. – Она высмеивала приход Хама, вооруженного большевистскими лозунгами. Там фигурирует и Ленин.
А вот знаменитый Литейный театр вырос из Театра ужасов, который открыл в 1909 году антрепренер Вениамин Казанский. Там ставились страшные цены: людям отрубали головы, их пытали, было много сцен из сумасшедшего дома. Публика валом валила в этот театр, но спустя несколько месяцев интерес кончился. Казанский искал, чем бы развлечь зрителя, но не мог найти подходящего автора.
— Внезапно к нему пришёл молодой человек по фамилии Мирович, его настоящая фамилия – Дунаев, – рассказывает Нора Букс. – Он был профессиональный актёр, но писал совершенно замечательные пьесы. Первая пьеса, которую он предложил Казанскому, называлась «Графиня Эльвира». Это была пародия на солдатский спектакль. Пьеса имела успех, и Мирович остался в театре на долгие годы.
С началом Первой Мировой войны, когда наступил бум кабаре, и их начали открывать люди, далёкие от театра, Мирович создал целую серию пьес про Вову. Первая называлась «Вова приспособился», потом – «Вова в отпуску», «Вова-революционер», и так далее. Вова был молодой аристократ, который хотел слиться с народом и пойти в рядовые.
— В кабаре пришла толпа, – поясняет Нора Букс. – Мирович очень быстро уловил вкусы нового зрителя и приспособил своего героя к этой публике. Им стал молодой, неприспособленный к жизни богач с образованием, которое в новой жизни не годилось. В 1919 году Мирович уехал с труппой театра в Белоруссию. Там он остался навсегда и создал театр Янки Купалы. Он преподавал, стал известным театральным деятелем, и никто не знал, что у него было славное кабаретное прошлое.
Упоминает Букс и ещё о нескольких кабаре, которые были созданы на исходе Серебряного века, когда кабаретный праздник заканчивался. Одно из них – кабаре «Би-Ба-Бо» – появилось в 1917, но продержалось всего полтора года. В августе 1918 оно уехало в Киев, потом в Ростов, и, наконец, в Тифлис, где называлось «Кривой Джимми». Оно прославилось шансонетками, которые писал поэт Николай Агнивцев.
Кабаре постепенно уходило в прошлое вместе с блистательной поэтической эпохой, но прелесть той красоты, обаяния и культуры, которую подарил Серебряный век, сохранили тесты той поры, воскрешённые в двадцать первом веке.
Источник: mk.ru
