Даже современные авторы просят «отолстокотить» их произведения
Рыжий кот Заратустра из Санкт-Петербурга уже давно стал звездой мировых арт-медиа, ему посвящена книга и научные исследования. А все потому, что его хозяйка — художница Светлана Петрова — вписывает колоритного рыжего кота в шедевры мировой живописи. Причём так, будто он всегда там был. Дали, Мане, Делакруа, Рембрандт, Шишкин, Вермеер – сотни работ обрели новый вид, когда на них появился кот Заратустра.
Фото предоставлено Светланой Петровой
Проект называется FatCatArt, Петрова и Заратустра даже выпустили книгу в издательстве «Пингвин» (именно так, в соавторстве). Весь мир радуется этой истории – возможно, и Эрмитаж когда-нибудь выставит «Данаю» Рембрандта вместе с ремейком Петровой и котом. «МК» пообщался с художницей и выяснил, что Заратустра уже давно стал почти профессиональной моделью.
— Расскажите про Заратустру – кто его так назвал, почему?
— Это кот моей мамы, она умерла в 2008 году и кот достался мне. Я перед смертью мамы обещала о нем заботиться – хотя я бы, конечно, заботились о нем и так. Имя ему придумала я, когда мама взяла его котёнком, которого подобрала с улицы в 2005 году. Я – выпускница философского факультета, мне показалось, что он такой рыжий, похож на солнце, а Зороастр был пророком бога солнца, и все это соединилось с книгой Ницше «Так говорил Заратустра». Вот таким интересным образом кот получил имя Заратустра.
— Говорят, рыжие коты довольно шкодливы. Какой характер у Заратустры?
— Туся (это его «домашнее» имя) оказался очень умным котом, склонным к искусству. У меня тогда жила кошка, уже взрослая и с диким и своевольным характером – её звали Пентесилея, как царицу амазонок. И вот Туся, впервые оказавшись на «ее» территории, сразу упал на спину, показал ей живот, говоря: ты тут главная. Он сразу правильно понял, кто «рулит» домом. И на самом деле он спас меня от депрессии после смерти мамы, потому что мне было плохо, я два года ничего творческого делать не могла. До этого у меня был театр авангардной моды, где был в том числе костюм для кота с крыльями. И вот однажды ко мне пришла подруга и сказала: у тебя такой прекрасный новый кот, сделай с ним художественный проект. А кот был уже толстый, потому что мама его очень любила и раскормила. Она бегала за ним с блюдом печёнки и говорила «Тусечка, поешь пожалуйста» — в итоге он весил двенадцать килограммов, хотя при его размерах нормальный вес – это семь-восемь килограмм.
И я подумала, что будет интересно сделать фотосессию с продуктами в стиле малых голландцев, которых я очень люблю. Этот процесс меня увлек, в итоге Туся оказался на рембрандтовской «Данае». Получившуюся работу я отправила знакомым галеристкам и художницам – и первый раз увидела, как взрослые серьёзные женщины смеются до слез. Меня это воодушевило, и я сделала сайт FatCatArt, который существует до сих пор.
Фото предоставлено Светланой Петровой
— Вы говорили, что делали для него фотосессию в стиле натюрмортов. Вы искали специальный реквизит?
— Нет, я брала изображения живописи и с помощью фоторедактора добавляла туда Тусю. Это не так просто, как кажется многим – ведь у меня, конечно, быстро появились подражатели, но у них не получались достаточно качественные работы. Чтобы органично вставить кота в старую живопись, надо хорошо знать законы композиции. Зато оказалось, что Заратустра – прирождённый артист, он очень любит позировать. В квартире у меня установлен небольшой подиум, там лежит ковёр. Он на нем занимает какую-нибудь фундаментальную позу в стиле старинных картин и способен её держать, пока я возьму фотоаппарат и сделаю снимок. В общем, он умеет работать. У меня сейчас живёт ещё один кот, и он бежит ко мне сразу, как только я беру в руки фотоаппарат – и весь кадр разрушен.
— Как много времени занимает создание одной работы? Я читала, что в ходе работы над книгой вам пришлось дорисовать полсотни работ – насколько это было сложно?
— Когда я готовила книгу для издательства «Пингвин», мне для неё надо было сто пятьдесят работ, а было на тот момент только сто. И за два месяца срочно пришлось делать ещё пятьдесят работ. Я чуть с ума не сошла, честно. Вообще, я человек дисциплинированный, и когда поняла, что не укладываюсь со сдачей рукописи, то в истерике написала редактору: «мне нужно ещё два дня!». Она очень удивилась и сказала: «да пожалуйста». Все авторы задерживают рукописи, и вовсе не на два дня.
Обычно у меня несколько работ лежат в черновиках, я над ними думаю, этот процесс может занять несколько лет. Но бывает и наоборот, что решение приходит очень быстро. Например, «Менины» (оригинальная работа – испанского художника Диего Веласкеса – прим. А. С.) у меня заняли три года. Ведь люди уже многое видели, чтобы сделать нечто оригинальное, чтобы проект оставался живым каждый раз приходится прыгать через голову. Я почти с самого начала этой истории работаю с «Садом земных наслаждений» Иеронима Босха, и до сих пор окончательное решение не пришло. Зато «Полуночники» Эдварда Хоппера получились очень быстро, практически за день.
— Вам для работы нужны фото живописи в очень высоком качестве. Где вы берете изображения?
— Сейчас это очень просто, многие музеи специально выкладывают работы из своей коллекции в высоком качестве. Это фактически очень качественные сканы, многие серьёзные музеи это поддерживают. Например, амстердамский Рейксмузейм и нью-йоркский музей Метрополитен выкладывает специально свои картины, чтобы люди могли делать все, что угодно. Это если говорить о вещах, которые относятся к общественному достоянию, то есть со дня смерти автора прошло больше семидесяти лет. А что касается работ живущих художников или тех, чьи работы попадают под закон об авторском праве, то поскольку мои картины — это ремейки (создание нового произведения искусства из уже имеющегося), то использование тоже законно. Даже Фонд Дали, который обычно строго отслеживает соблюдение авторских прав, перепостил мою работу. Людям это нравится, а живущие художники иногда сами просят «отолстокотить» их живопись.
Фото предоставлено Светланой Петровой
— Вы встречали осуждение за то, что занимаетесь «кощунством»?
— О да, конечно. В России принятие таких вещей, как и всего остального, происходит чуть позже – у нас, знаете, надо постоять в очереди лет десять.
— То есть Эрмитаж пока не продает магнитики с «Данаей» и котом?
— Нет, пока нет. Да и цель совсем не в магнитиках, а выставить наши с Заратустрой работы рядом с оригиналом. Для физических выставок я дорабатываю принты текстурными гелями и красками, в том числе теми, которые не передаются на печати: историческим пигментами, такими как лазурит, сусальное золото – там, где они присутствуют в исходном произведении. Таким образом, достигается максимальная схожесть со стилем мастера и происходит прыжок во времени: современный интернет-герой оказывается в сюжете старинной живописи.
Но я хочу, чтобы это случилось при жизни Заратустры, ему уже пятнадцать лет, и он заслужил признание. Я вообще считаю кота своим соавтором, ведь животные — такие же члены нашего общества. Я настояла на том, чтобы авторство книги было указано как совместное — моё и Заратустры.
— И последний вопрос, вы упоминали, что у Заратустры был лишний вес. Как у него сейчас со здоровьем?
— Мне удалось скинуть его вес до восьми килограмм трёхсот грамм. Цель была восемь кило, но это все должно происходить аккуратно, все-таки ему уже много лет. Знаете, что помогло? Я купила большое гжельское блюдо, по которому раскладываю еду. Получается еды не много, но красиво. Так и худеет.
Источник: mk.ru
