Чтобы попасть в Москву, жителю региона нужно заплатить 10 тысяч рублей при средней зарплате в 25 тысяч
Прозаик Борис Пономарев живет в Калининградской области – «островке» России, отрезанном от «материковой» части страны. На юге — Польша. На западе – Балтийское море. На севере и востоке – Литва. Да и если «перешагнуть» литовскую территорию, окажешься не в России, а в Белоруссии. Писатель рассказал, как он чувствует себя на фоне постоянных угроз со стороны Вильнюса заблокировать регион.
Фото: Global Look Press
— Борис, ты окончил Санкт-Петербургский институт культуры и искусств, а часто ли бываешь в Питере и Москве? Тяжело ли в нынешних условиях хотя бы недолго «погостить на родине»?
— Я сейчас как раз в Петербурге на открытии школы писательского мастерства Северо-западного федерального округа. А до этого участвовал в семинаре детских писателей в Москве, организованном Фондом СЭИП Сергея Филатова. Путешествую «по ситуации», когда возникает необходимость участия в литературном семинаре или конкурсе. В поездках может быть и полугодовой, и даже годовой перерыв.
— Нынешняя поездка отличается от предыдущих?
— Я летел на самолете, полет стал на час дольше, но прошел более чем благополучно. Авиарейс «Калининград-Москва» летит над водами Балтийского моря и Финского залива, огибая страны Балтии. В ясную, безоблачную погоду из иллюминатора можно увидеть Таллинн и Хельсинки. Сначала самолет пролетает мимо Санкт-Петербурга, после чего направляется прямо к Москве. Полет занимает два с половиной часа (ранее – полтора), и проходит почти так же, как и в 2021 году. Но билет стоит дороже, и это может быть ощутимым препятствием.
— А если на автобусе поехать, как вариант?
— Автобусного сообщения с «материковой Россией» нет, однако пассажирские поезда ходят регулярно. Но лето ₋ сезон отпусков, и билеты на поезд очень быстро раскупают.
— «Блокада» на пассажирские перевозки не повлияла?
— Авиабилеты подорожали, как я уже сказал, но пассажирское транспортное сообщение (авиация, железная дорога) работает безукоризненно. Да и насколько я могу знать, об ограничении пассажирских поездок речь и не шла. Возможные санкции могли коснуться только ряда промышленных товаров.
— Когда калининградцы пересекают на поезде Литву, как их там встречают?
— Поезд «Калининград-Москва» следует транзитом практически без остановок. Насколько я знаю, его нельзя покинуть и в него нельзя войти даже в Вильнюсе. Таким образом, нет никаких контактов, кроме проверки документов на границах.
Борис Пономарев на главной площади страны
— Получается, что длительность перелета – единственное неудобство, с которым сталкиваются калининградцы?
— Медианная зарплата в Калининграде ₋ порядка 25-30 тысяч рублей. Полет «до Москвы и обратно» стоит около десяти тысяч. Это очень дорого.
— В Крыму до сих пор своя экономическая «атмосфера» — не работают многие российские мобильные операторы и банки. Цены там и торговые марки большинства промтоваров – тоже свои. Но Крым — это молодой российский регион. А как в Калининграде дает знать о себе «оторванность»?
— Цены на продукты и товары первой необходимости сильно поднялись и практически достигли «столичного» уровня. Фактически все издержки от перевозок переложены на жителей области. Но пресса и почта доставляются исправно и в срок, тем более, что часть изданий может печататься прямо в Калининграде. У нас работают все российские сервисы и службы, нет каких-либо «особых» специальных предприятий, появившихся по юридическим причинам. Однако географическая обособленность все-таки есть.
— А тяжело ли ездить в страны Евросоюза?
— До коронавируса жители Калининграда ездили (по туристическим, семейным или служебным визам) в Польшу и Литву. После начала пандемии границы России были закрыты для сухопутного выезда. Потом очень долго «по земле» из Калининградской области можно было выехать только по особым причинам: семейным или медицинским. Но это ограничения российской стороны. Об ограничениях со стороны Литвы я не располагаю информацией.
— Вообще калининградско-литовские связи сильны? Я не только культурные имею в виду, но и житейские – за покупками смотаться, например.
— Я бы сказал, что речь идет о соседских связях. До пандемии в Калининграде проходили совместные литературные чтения с прозаиками и поэтами из Литвы. Что касается быта – многие вещи или еду проще привезти из соседних стран: они дешевле и качественнее.
— А что о калининградско-российских культурных связях можно сказать?
— Боюсь, что ныне творческих связей и событий вообще не так много. Два года пандемии очень сильно сказались на культурной жизни Калининграда. Однако она начинает понемногу приходить в себя. Благополучно проводится конкурс «Русский Гофман», в котором участвуют авторы из Калининграда, Москвы, СПб и других регионов. Мне довелось быть на читке пьесы Елены Саморядовой, я приглашаю наших молодых авторов участвовать в семинарах Форума молодых писателей России, стран СНГ и зарубежья.
— Назови имена пишущих земляков и названия местных литературных изданий.
— Из ярких писателей я бы назвал Олега Глушкина и Бориса Бартфельда, Екатерину Ткачеву, Александра Дубровского. В Москве сейчас живет уроженец области Юрий Буйда, лауреат «Большой книги» и автор книги «Прусская невеста». Чуть не забыл Ксению Август – она пишет недавно, но очень хорошо, и была в лонге «Лицея». А еще хочу упомянуть калининградских поэтов Виталия Саврова, Константина Хабазню и Михаила Скотаренко.
Писатель Борис Бартфельд
— А если ты сейчас пойдешь к киоску прессы — там все издания будут на русском языке? Другие языки существуют в калининградском контексте?
— Вся пресса в киосках будет на русском. В основном это федеральные издания или же их «дочерние» производные.
— Важное уточнение – «Литературная газета» в киосках есть? Мне кажется, что русская литература есть там, где «Литературка» находится в свободной продаже. И действуют ли у вас филиалы Союза писателей России и Союза российских писателей?
— «ЛГ» не видел, но я давно не заглядываю в киоски, так как читаю всю периодику в интернете. СПР и СРП проводят, насколько это возможно, литературные мероприятия, чтения и встречи. В союзах, к сожалению, я не состою ₋ пока еще нет необходимого количества публикаций.
— А как ведет себя Польша в плане культурной экспансии? Я знаю, что они активничают на Украине: выделяют гранты на переводы польской современной литературы и, наоборот, украинскую на польский постоянно переводят.
— У нас в книжных магазинах есть польские классики Адам Мицкевич или Станислав Лем. Но я думаю, их можно встретить в любом книжном магазине России. Ничего другого я не наблюдаю.
— Ты себя считаешь калининградским или русским писателем? Или европейским? Если бы была возможность побывать в Эрмитаже или в Дрезденской картинной галерее, чтобы ты выбрал?
— Здесь возникает вопрос о терминах: можно ли, к примеру, употреблять понятия «уральский писатель», «сибирский писатель», «дальневосточный писатель». Я пишу, опираясь на свой жизненный опыт. Условно говоря, про песчаные дюны у моря и сосны, раскачивающиеся под порывами ветра. Даже не знаю, как это лучше классифицировать.
А по поводу второго ₋ я за годы учебы неоднократно бывал в Эрмитаже. В Дрезденской галерее не был, поэтому хотел бы посетить и ее.
Калининград — город с уникальной атмосферой и архитектурой
— А у тебя есть читатель на «малой родине» — или ты работаешь на «общероссийского» читателя.
— Мои произведения ₋ это исследование мира и общества, в котором я живу. В конечном счете, это еще и изучение себя. Я написал три книги – «Красный мак» («Плюсквамфутурум»), «Тринадцать месяцев» и «Дорога через ночь»; они входили в короткие списки «Лицея». Так или иначе, мои книги связаны с Калининградом. То есть, я пишу «про море и дюны» — ну, и про людей, которые живут у моря и дюн.
А все крупные издательства расположены в Москве и Петербурге, и мне хотелось бы опубликоваться там.
— Каково твое самоощущение? Как это – жить на лоскутке площадью 15 тысяч километров у берега Балтики? Там особо остро чувствуется тоска по российской культуре? Или, как сказал бы Осип Мандельштам, по культуре мировой?
— Я бы употребил термин «обреченность». Сегодняшняя Калининградская область похожа на герметично закупоренный сосуд. Попытки открыть «окно в Европу» остановились после 2014 года. Однако хочется верить, что когда-нибудь станет лучше. Стоя же на берегу моря, можно ощутить не тоску, а свободу, потому что море ₋ это не барьер, а лучшая в мире дорога.
Представитель уже старшего поколения калининградской литературы Борис Бартфельд в апреле 2022 года обратился к властям Литвы с призывом не запрещать транзит в калининградский регион. Министерство иностранных дел и депутатов Сейма литератор предупреждал о возникновении в результате таких шагов повода если не для боестолкновений, то точно для других мощных форм давления на Литву. Тогда от ограничений транзита воздержались, но июньские решения Вильнюса показали, что там к мнению Бартфельда не прислушались.
«Я был неоднократно отмечен Парламентом Литвы и Министерством иностранных дел за работу в области культуры и очень ценю добрые отношения с Литвой. Поэтому решил, что имею основания для личного обращения. Причем оно было получено, о чем я получил вежливый ответ», ₋ рассказал Борис Нухимович нашему изданию. Бартфельд уверен: прекращение транзита – это не обычное исполнение европейских санкций. На самом деле нарушение транспортной доступности части РФ будет рассматриваться Москвой как «казус белли»:
— Это может закончиться тем, что Литва притащит боевые действия к себе и к нам, а это приведет к огромной трагедии для всех.
Ночной Калининград
— Как собратья по писательскому цеху из России и Литвы отнеслись к вашей инициативе?
— 95 процентов поддержали меня. Но со стороны большинства литовских коллег и даже друзей реакция была отрицательной. Многие обвиняли меня в том, что я угрожаю Литве и являюсь пропагандистом. Хотя я искренне беспокоился о безопасности Литвы и нашего края. По моей оценке блокада обязательно приведет к вооруженному конфликту. Ситуация и так тяжелая, а такой шаг сделает ее взрывоопасной. Я рассчитывал на здравый смысл наших соседей. Видимо, я был недостаточно убедителен, потому что действия по блокаде через три месяца все-таки начались.
— Как человек, живущий в Калининграде, что вы можете сказать о нынешнем состоянии кризиса? Это уже «жесткая» блокада или будет еще хуже?
— Пока явного ухудшения ситуации нет. Российская сторона отреагировала сдержанно. Есть решение Евросоюза об отмене ограничений. Но я опасаюсь, что это не конец истории.
Очень надеюсь, что литовцы и россияне будут относиться к добрососедству как к величайшей ценности. Литва, помимо блокады, создала множество других искусственных сложностей при пересечении границы грузовым транспортом. Очереди на границах чудовищные. Но возможности для обострения еще далеко не исчерпаны. И я призываю всех думать о безопасности соседствующих территорий на Балтийских берегах. Это нас должно волновать в первую очередь, и только потом ₋ интересы Брюсселя, Украины или Америки.
— Рядовые литовцы не боятся, что Москва решит пробить сухопутный коридор к Калининграду?
— Сейчас у меня почти нет личных контактов с коллегами из Литвы. Но я вижу, что в Вильнюсе не до конца понимают, что делают. Они полагают, что членство в НАТО гарантирует их безопасность. Но это заблуждение. А вообще опасения и разговоры о «Сувалковском коридоре» есть с обеих сторон, но, все-таки, их озвучивают в основном маргинальные персонажи. Однако нет ничего ценнее, чем добрые отношения между соседями.
Источник: mk.ru
